Недостатки обзора Nicolia

Исследования, которые позволили бы изучить исключительно важный вопрос о последствиях долговременного воздействия ГМ пищевых продуктов на здоровье человека и животных, должны включать долгосрочные эксперименты с рационом грызунов, аналогичные опытам, которые проводятся для официального разрешения на использование входящих в состав пестицидов активных компонентов. Во время таких экспериментов одна группа животных получает в пищу ГМО, а особи из контрольной группы — эквивалентную генетически немодифицированную диету, в которой ГМ компоненты заменяются на изогенные (то есть имеющие такой же генетический набор) генетически немодифицированные ингредиенты. Эксперимент должен продолжаться один-два года.

1.      Nicolia и соавторы рассматривают множество исследований, которые в большинстве случаев не имеют никакого отношения к изучению безопасности для здоровья и окружающей среды коммерциализированных и планируемых для коммерциализации ГМО

С ГМО таких долгосрочных опытов проводилось немного. Большая часть из них ставилась независимыми от отрасли генной инженерии учёными уже после того, как исследуемый ГМО был внедрён в серийное производство (то есть на стадии посткоммерциализации), другими словами, эти эксперименты не требовались для получения официального разрешения на использование или оценки риска. Производители ГМО регулярно проводят опыты с пищевым рационом грызунов в поддержку заявок на одобрение производимых ими продуктов регулирующими органами. Однако максимальный срок таких экспериментов обычно составляет 90 дней — это субхроническое исследование, слишком короткое для того, чтобы определить долгосрочные последствия.

Вслед за долгосрочными опытами на животных, на этапе посткоммерциализации ГМО, должен проводиться регулярный контроль за состоянием здоровья потребителей промаркированного соответствующим образом продукта: не наблюдаются ли у них такие признаки, как аллергенность, хроническая токсичность, канцерогенность, репродуктивная токсичность, токсическое влияние на внутриутробное развитие, тератогенность. По определению такие виды воздействия невозможно изучить в коротких 90-дневных токсикологических экспериментах на грызунах.

Тем не менее, несмотря на всё увеличивающееся число фактов, свидетельствующих о пагубном воздействии ГМО на здоровье животных (о чём см. ниже), ни один ГМО после коммерциализации никогда не изучался с точки зрения влияния на здоровье человека. К исследованиям, которые могли бы ответить на вопросы оценки безопасности ГМО для окружающей среды, можно отнести следующие: изучение взаимодействия полезных и нецелевых насекомых с ГМ инсектицидными сельскохозяйственными культурами; токсическое воздействие на окружающую среду гербицидов, используемых вместе с ГМ культурами; влияние возделывания ГМ культур на жизнь почвенных микроорганизмов, нецелевых насекомых и других представителей флоры и фауны.

Лишь сравнительно небольшая часть исследований, упомянутых в обзоре Nicolia и включённых в список из 1700 работ в приложении, посвящена изучению таких проблем.

Остальные работы, на которые ссылается Nicolia, не имеют прямого либо вовсе никакого отношения к исследованиям безопасности ГМ пищевых продуктов и культур. Неуместные категории исследований включают следующее (примеры исследований, взятые из обзора Nicolia и приложения к нему, снабжены ссылками).

• Животноводческие исследования, зачастую проводимые ГМ компаниями в отношении собственных продуктов. Эти исследования не включают анализ воздействия ГМ кормов на здоровье животных, а изучают такие критерии, представляющие интерес для животноводства, как прирост массы и удойность. Хотя подобные исследования снабжают аграрную отрасль полезной информацией о том, доживёт ли получающее в пищу ГМО животное до возраста забоя и даст ли мясо или молоко приемлемого качества, они обычно краткосрочны по сравнению с естественной продолжительностью жизни изучаемой особи и не располагают подробными данными о её здоровье. Во многих таких работах в качестве экспериментальных животных используются коровы, куры или рыба. Пищеварительные системы и процессы метаболизма этих особей существенно отличаются от человека. Таким образом, подобные исследования вряд ли могут предоставить полезную информацию о риске для здоровья человека.
• Мнения и пропагандистские публикации в поддержку использования понятия существенной эквивалентности при оценке риска. Такие работы не предоставляют никаких исходных данных. Следовательно, они не привносят ничего нового в научную дискуссию. Концепция существенной эквивалентности была разработана производителями ГМО и повсеместно внедрена в нормирование ГМО в основном благодаря деятельности финансируемой отраслью ГМО некоммерческой организации ILSI. Это понятие до сих пор остаётся неоднозначным, многие независимые учёные и эксперты подвергали критике его использование. В обзоре Nicolia опускают подобные оценки и, таким образом, ошибочно заявляют о существовании «консенсуса» в этом вопросе (подробное обсуждение этой темы см. ниже).
• Мнения и обзоры о подходах к оценке безопасности ирегулированияГМО. Значительное число подобных статей написано сторонниками ГМО и поддерживают мнение о безвредности и надлежащем регулировании трансгенных организмов8,9или продвигают выгодные производителям ГМО подходы к оценке безопасности10. Несмотря на то что в приложении к обзору Nicolia и соавторов есть статьи, критикующие методы регулирования и оценки ГМО11, высказывания авторов этих работ не нашли отражения в тексте обзора Nicolia и соавторов. Однако научно обоснованный ответ всем участникам спора заключается в том, что мнения не являются данными, а документы этой категории не способны предоставить какие-либо факты.
• Исследования экспериментальных ГМ культур, никогда не попавших в серийное производство. Некоторые исследования этой категории являются источником важной информации о неточном и непредсказуемом характере технологии ГМ, поскольку демонстрируют запланированные различия между ГМ культурой и её генетически немодифицированной родительской формой или последствия токсического воздействия ГМ культуры на организм животных12. Однако из-за того, что каждый случай генетической трансформации по-своему уникален, результаты таких исследований бесполезны при оценке безопасности ГМО, которые уже используются в пищевых продуктах и кормах. Даже если не брать в расчёт соображения об актуальноститаких исследований, Nicolia и соавторы всё равно не смогли разобраться с затронутыми в этих работах вопросами о безопасности.
• Исследования восприятия ГМ пищевых продуктов потребителями14. Эта категория исследований представляет особый интерес для тех, кто желает преодолеть общественное неприятие ГМО, но не предоставляют новых данных, а значит, не имеют никакого отношения к оценке безопасности ГМО. В заключение следует отметить, что вышеперечисленные категории исследований, цитируемые Nicolia и соавторами, не предосталяют достоверную информацию, которая может помочь ответить на ключевой вопрос: безопасны ли ГМО, серийное производство которых уже налажено либо начнётся в ближайшее время.
• Воздействия ГМ кормов на здоровье животных, а изучают такие критерии, представляющие интерес для животноводства, как прирост массы и удойность. Хотя подобные исследования снабжают аграрную отрасль полезной информацией о том, доживёт ли получающее в пищу ГМО животное до возраста забоя и даст ли мясо или молоко приемлемого качества, они обычно краткосрочны по сравнению с естественной продолжительностью жизни изучаемой особи и не располагают подробными данными о её здоровье. Во многих таких работах в качестве экспериментальных животных используются коровы, куры или рыба. Пищеварительные системы и процессы метаболизма этих особей существенно отличаются от человека. Таким образом, подобные исследования вряд ли могут предоставить полезную информацию о риске для здоровья человека.
• Мнения и пропагандистские публикации в поддержку использования понятия существенной эквивалентности при оценке риска. Такие работы не предоставляют никаких исходных данных. Следовательно, они не привносят ничего нового в научную дискуссию. Концепция существенной эквивалентности была разработана производителями ГМО и повсеместно внедрена в нормирование ГМО в основном благодаря деятельности финансируемой отраслью ГМО некоммерческой организации ILSI. Это понятие до сих пор остаётся неоднозначным, многие независимые учёные и эксперты подвергали критике его использование. В обзоре Nicolia опускают подобные оценки и, таким образом, ошибочно заявляют о существовании «консенсуса» в этом вопросе (подробное обсуждение этой темы см. ниже).
• Мнения и обзоры о подходах к оценке безопасности ирегулированияГМО. Значительное число подобных статей написано сторонниками ГМО и поддерживают мнение о безвредности и надлежащем регулировании трансгенных организмов8,9или продвигают выгодные производителям ГМО подходы к оценке безопасности10. Несмотря на то что в приложении к обзору Nicolia и соавторов есть статьи, критикующие методы регулирования и оценки ГМО, высказывания авторов этих работ не нашли отражения в тексте обзора Nicolia и соавторов. Однако научно обоснованный ответ всем участникам спора заключается в том, что мнения не являются данными, а документы этой категории не способны предоставить какие-либо факты.
• Исследования экспериментальных ГМ культур, никогда не попавших в серийное производство. Некоторые исследования этой категории являются источником важной информации о неточном и непредсказуемом характере технологии ГМ, поскольку демонстрируют запланированные различия между ГМ культурой и её генетически немодифицированной родительской формой13 или последствия токсического воздействия ГМ культуры на организм животных12. Однако из-за того, что каждый случай генетической трансформации по-своему уникален, результаты таких исследований бесполезны при оценке безопасности ГМО, которые уже используются в пищевых продуктах и кормах. Даже если не брать в расчёт соображения об актуальноститаких исследований, Nicolia и соавторы всё равно не смогли разобраться с затронутыми в этих работах вопросами о безопасности.
• Исследования восприятия ГМ пищевых продуктов потребителями. Эта категория исследований представляет особый интерес для тех, кто желает преодолеть общественное неприятие ГМО, но не предоставляют новых данных, а значит, не имеют никакого отношения к оценке безопасности ГМО. В заключение следует отметить, что вышеперечисленные категории исследований, цитируемые Nicolia и соавторами, не предосталяют достоверную информацию, которая может помочь ответить на ключевой вопрос: безопасны ли ГМО, серийное производство которых уже налажено либо начнётся в ближайшее время.

2.      Nicolia и соавторы исключили из списка или не использовали при обсуждении важные исследования, в которых обнаружены связанные с ГМО риски и токсические эффекты

Nicolia и соавторы признают, что включённые в работу исследования были «отобраны», хотя и не раскрывают критериев. Многие релевантные статьи просто-напросто не попали в их список из 1700 публикаций. Остальные внесены в перечень и/или упоминаются в библиографии основного документа, но при этом ссылки на их результаты в тексте обзора отсутствуют. И это несмотря на то, что такая информация имеет исключительное значение для любой дискуссии о безопасности ГМО.

В некоторых случаях причина исключения состоит в произвольно установленном 10-летнем временном отрезке. Решив сосредоточиться лишь на последних 10 годах научных изысканий, авторы «исключили» проведённые ранее значимые исследования, обнаружившие токсическое воздействие ГМ культур на здоровье употреблявших их в пищу животных, включая работы Ewenи Pusztai (1999), Fares и El-Sayed (1998). Какого-либо научно аргументированного обоснования для отказа учитывать эти исследования не существует.

Лоббисты ГМО на онлайн-форумах часто утверждают, что результаты этих работ были «развенчаны». Однако опровергнуть эмпирические данные, свидетельствующие о негативном свойстве, можно, только получив другие результаты при воспроизведении и расширении первоначального исследования. Поскольку никто не пытался повторить какой-либо из экспериментов, выявивших токсические эффекты ГМ пищевых продуктов, значит, полученные во время этих исследований данные сохраняют свою актуальность.

Те, кто заявляет, что подобные работы являются примером «плохой науки» и не заслуживают повторного проведения, должны пояснить критерии определения «хороших» и «плохих» исследований, и одинаковые критерии должны применяться как к исследованиям, указывающим на вред ГМО, так и к работам, на основании которых делается вывод об их безопасности.

С момента публикации исключённых из обзора Nicolia ранних работ производители ГМО и их сподвижники усилили контроль над научно-исследовательской и издательской деятельностью, существенно осложнив возможности независимых учёных для проведения и публикации критикующих ГМО исследований25,26. Ограничив свою работу анализом проведённых после 2002 года работ, Nicolia и соавторы, таким образом, необъективно интерпретируют данные в пользу ошибочного вывода о безопасности ГМО.

Веских причин для исключения критических исследований, проведённых в конце 1990-х — начале 2000-х годов, с научной точки зрения не существует, в особенности потому, что многие из них посвящены изучению тех ГМО, которые в наши дни выращиваются гораздо шире, чем во время проведения самих исследований. Например, площадь посевов синтезирующих Bt-токсин ГМ инсектицидных культур с тех пор увеличилась.

Но даже в неблагоприятных для критического изучения условиях независимым исследователям всё же удалось опубликовать позднее 2002 года некоторые работы, отмечающие токсические или аллергические эффекты ГМО диет. Nicolia и соавторы выборочно включают подобные исследования в число упомянутых в приложении 1700 статей, но не принимают в расчёт полученные в них данные в основном тексте обзора. Примером является мультигенерационное исследование, в ходе которого было установлено, что у крыс, питавшихся ГМ инсектицидной кукурузой в течение трёх поколений, была нарушена работа печени и почек и изменён биохимический состав крови. На исследование, указывающее на аллергические эффекты ГМ гороха, нет ссылок даже в приложении.

Примером ещё более возмутительной недомолвки в обзоре Nicolia и соавторов может послужить всестороннее исследование Manuela Malatesta (хотя и включённое в список приложения), в ходе которого у мышей, в течение долгого срока употреблявших в пищу ГМ-сою, были обнаружены токсические эффекты, в том числе ярко выраженные признаки старения в клетках печени.

Эксперименты Malatesta являются одними из очень небольшого числа долгосрочных исследований воздействия на животных ГМ продуктов серийного производства при поступлении с пищей. Значимость её работы прояснилась в докладе о продолжительном исследовании профессора Gilles-Eric Séralini, подготовленном французским Агентством по безопасности пищевых продуктов, окружающей среды и труда (L’Agence nationale de sécurité sanitaire de l’alimentation, de l’environnement et du travail,ANSES). Séralini обнаружил токсические эффекты в экспериментах на крысах, которых он кормил ГМ кукурузой и незначительным количеством гербицида Раундап30.

Подобно EFSA в Европе, ANSES несёт ответственность за выдачу заключений о пищевой безопасности ГМО во Франции, включая и ГМ кукурузу, которую Séralini признал токсичной. В своём докладе ANSES раскритиковало работу Séralini (подкрепив тем самым принятое ранее собственное решение о безопасности ГМ кукурузы), но тем не менее всётаки рекомендовало увеличить количество долгосрочных экспериментов с ГМО.

ANSES самостоятельно провело поиск литературы о долгосрочных исследованиях, сопоставимых с работой Séralini, устойчивых к глифосату ГМО (они составляют более 80% всех ГМО серийного производства31). Удалось найти лишь две работы: отчёт об исследовании Manuela Malatesta 2008 года, в котором обнаружены токсические эффекты19, и ещё одно исследование, доступное лишь на японском языке32. Таким образом, из трёх найденных ANSES долгосрочных исследований по оценке безопасности устойчивых к глифосату ГМ культур два выявили признаки токсичности, а результаты третьего не могут быть проверены международным научным сообществом. ANSES сделало вывод, что существуют «дефицит исследований возможных эффектов долговременного воздействия различных составов на основе глифосата» и «ограниченное количество исследований, изучавших вопрос отдалённых последствий употребления ГМО».

Тот факт, что даже регулирующий орган, причастный к критике исследования Séralini, признал значимость работы Malatesta, подчёркивает отсутствие научного обоснования для изъятия Nicolia и соавторами этого документа из дискуссии о безопасности ГМО.

Более того, Nicolia и соавторы не включили в список приложения даже исследование, которое явно противоречит основополагающему утверждению о безопасности ГМ инсектицидных культур, способных синтезировать Bt-токсин. Во всём мире решения об одобрении использования ГМ инсектицидных сельскохозяйственных культур принимаются на основании предположения о том, что Bt-токсин разрушается в пищеварительном тракте млекопитающих. Между тем канадские учёные обнаружили циркуляцию Bt-токсина в крови небеременных и беременных женщин, а также в кровеносных сосудах, связывающих женский организм с организмом плода. И хотя по результатам этой работы нельзя сказать, что источником исследуемого Bt-токсина были ГМ культуры, один существенный вывод неизбежен: Bt-токсин не распадается полностью в пищеварительном тракте. Этот факт ставит под сомнение все одобрительные заключения, касающиеся ГМ инсектицидных культур.

3.       Nicolia и соавторы отвергают эмпирические доказательства токсичности ГМ пищевых продуктов, опираясь на нерецензированные статьи-мнения

Исследовательская группа профессора Gilles-Eric Séralini из Канского университета (University of Caen) во Франции повторно проанализировала данные экспериментов, проведенных производителями ГМО. Учёные выявили признаки токсичности в печени и почках крыс, употреблявших всего лишь на протяжении 90 дней ГМ кукурузу с Bt-токсином и устойчивую к Раундапу кукурузу, и контролирующие органы заявили, что такая кукуруза безопасна. В последующих исследованиях эти данные были проверены: в течение тболее двух лет учёные скармливали крысам Раундап-устойчивую ГМ кукурузу NK603 и очень низкие дозы самого гербицида. Этот эксперимент стал самым подробным долгосрочным исследованием влияния ГМ пищевых продуктов на здоровье животных. Исследование (Séralini et al., 2012) обнаружило резкое увеличение уровня повреждений печени, почек и гормональных нарушений у крыс, употреблявших ГМ кукурузу NK603 и/или очень низкие дозы гербицида Раундап. Дополнительным неожиданным результатом наблюдений оказался рост числа случаев образования опухолей и преждевременной смерти животных большинства экспериментальных групп30.

После скоординированной атаки со стороны связанных с отраслью ГМО лоббистов39 журнал Foodand Chemical Toxicology («Токсикология пищевых продуктов и химических веществ»), опубликовавший результатыэтого исследования, отозвал материал более чем через год после публикации по причинам ненаучного характера, сотни учёных сочли это неосновательным и заявили об этом в публичных выступлениях и опубликованных статьях. В одном случае бывший член редколлегии журнала направил редактору письмо c возражениями против отзыва работы46.

Тем не менее на момент написания обзора Nicolia работа Séralini все ещё являлась частью научной литературы. В отличие от большинства исследований, включённых в анализ Nicolia, она предлагает редкие эмпирические данные об эффектах длительного употребления ГМ продуктов и сопутствующего пестицида. Даже если бы мы рассматривали работу Séralini с консервативной точки зрения, а также из-за сравнительно небольшого числа использованных животных не приняли бы во внимание информацию об опухолях и смертности (обычно исследования, посвящённые изучению рака, требуют большего количества животных), и в этом случае у нас бы не было повода игнорировать токсикологические данные о повреждениях органов и гормональных нарушениях. Эти результаты убедительно обоснованы и статистически достоверны.

Научно обоснованным способом опровергнуть результаты исследования Séralini, к которому могли бы прибегнуть Nicolia и соавторы, — это сослаться на другие токсикологические исследования, в ходе которых в пищу животных в течение долгого периода времени добавлялись бы такой же ГМО и сопутствующий ему пестицид, но без выявления способности оказывать такое токсическое действие, какое наблюдала группа Séralini. Однако подобных исследований не существует, поскольку до сегодняшнего дня эксперименты Séralini были первыми и единственными в своём роде опытами с этим конкретным сортом ГМ кукурузы.

Nicolia и соавторы бесцеремонно отмахиваются от результатов этого новаторского исследования, а также результатов других работ коллектива Séralini на тему токсичности ГМО37,38, как от не имеющих «достоверности», не предлагая научно аргументированного определения термина «достоверность».

Они основывают своё заключение не на эмпирических данных, разумной научной аргументации или даже рецензированных публикациях. Вместо этого единственным доказательством им служат четыре нерецензированные статьи-мнения.

Из этих четырёх статей две являются заключениями Европейского управления безопасности пищевых продуктов (EFSA) — учреждения, принявшего ранее решение о безопасности этих самых ГМО, что привело к разрешению их использования в качестве пищевых продуктов и кормов в Европе. Как отметила бывший министр охраны окружающей среды Франции Corinne Lepage, ставя под сомнение результаты исследовательского коллектива Séralini, EFSA таким образом, по сути дела, защищало собственное мнение.

Помимо прочего, у многих служащих и экспертов EFSA имеется конфликт интересов с промышленностью, выпускающей продукцию, которую это учреждение предположительно должно контролировать. На этот факт на протяжении многих лет указывали члены Европарламента и Европейской счётной палаты, как и общественные организации.

Европейский парламент даже приостанавливал процесс одобрения бюджета EFSA на 2010 финансовый год главным образом из-за опасений по поводу наличия конфликта интересов между личными и профессиональными интересами у его экспертов и служащих.

В попытке устранить причину этой постоянной критики EFSA ввело новую политику независимости56. Но, по-видимому, это не решило проблемы EFSA. В докладе Corporate Europe Observatory (Наблюдательное агентство за деятельностью корпораций в Европе) 2013 года сообщается о том, что у более половины экспертов управления, дающих заключения о безопасности ГМО, пищевых примесей и добавок, имелись конфликты интересов с промышленностью.

Следовательно, статьями EFSA об исследовании Séralini можно пренебречь не только потому, что они не рецензировались и в них нет полученных эмпирическим путём сведений, противоречащих данным Séralini, но и потому, что управление имеет конфликты интересов, которые не позволяют ему рассматривать этот вопрос непредвзято.

Третья статья-мнение, цитируемая Nicolia и соавторами для опровержения результатов группы Séralini, представляет собой самостоятельно опубликованную статью на каком-то веб-сайте агропромышленных биотехнологий, написанную двумя защитниками ГМО Wayne Parrott и Bruce Chassy58. Она содержит фактические ошибки и сомнительные доводы, в том числе утверждение о том, что проведённое доктором Arpad Pusztai исследование ГМ картофеля «обошло» процедуру рецензирования, в то время как на самом деле перед публикацией в журнале The Lancet его работа была подвергнута необычайно строгой рецензии.

Parrott и Chassy также предлагают, чтобы любые исследования, демонстрирующие вредное воздействие ГМ пищевых продуктов, перед тем как быть воспринятыми всерьёз в обязательном порядке проводились повторно другими учёными. Однако они не применяют подобные строгие критерии к исследованиям, признающим безопасность ГМО, притом что большая часть таких изысканий проводится либо теми же компаниями, которые надеются вывести исследуемый ГМО на рынок, либо для таких компаний, вследствие чего эти исследования чреваты необъективностью оценок60.

Parrott и Chassy возлагают бремя подтверждения вредного воздействия на исследователей, финансируемых государством, требуя, чтобы те безоговорочно доказали вредность ГМО, но современные научные методы не могут обеспечить такой степени доказуемости. Наука не «доказывает»: она предоставляет сведения, которые способствуют эволюции научного понимания предмета. Ангажированное требование Parrott и Chassy идёт вразрез и с получившими международное признание положениями биологической безопасности, и европейским законодательством, применяющимся к вопросам ГМО, которые возлагают бремя доказывания безопасности на компанию, намеревающуюся выводить исследуемый ГМО на рынок61,62. Даже печально известные своей неубедительностью биотехнологические принципы США гласят, что ответственность за обеспечение безопасности всех ГМ пищевых продуктов лежит на разработчике технологии63.

Четвертая статья-мнение, на которую ссылаются Nicolia с соавторами, — это комментарии François Houllier, президента французской исследовательской группы INRA (L’Institut Nationaldela Recherche Agronomique, Французский национальный институт сельскохозяйственных исследований)64. Houllier не предлагает какого-либо полноценного научного анализа, в подробностях объясняющего, почему к исследованию Séralini не следует относиться серьёзно. Он вкратце упоминает об общеизвестных критических замечаниях в адрес работы, но умалчивает о том, что они были направлены авторам65, как и многие другие42,53,66–72.

Действительно, в центре внимания статьи Houllier находятся не научная методология, использовавшаяся Séralini, а жалобы по поводу информационной кампании в поддержку учёного и то, как действия активистов, выступающих против ГМО, скажутся на мнении общественности о трансгенных продуктах. Эти аргументы не имеют ничего общего с наукой. Однако примечательно, что Houllier заканчивает статью призывом больше и лучше изучать безопасность ГМ культур, заключением, которое разделяют команда Séralini и многие другие учёные, особенно те, кто работает независимо от корпораций.

Таким образом, Nicolia и соавторы пытаются продемонстрировать несостоятельность первичного рецензированного исследования Séralini, не представляя каких-либо эмпирических научных данных, ставящих под сомнение полученные учёным результаты. Взамен этого они ссылаются на нерецензированные статьи-мнения, содержащие неточности и несущественные личные суждения. И хотя такая тактика часто применяется при попытках пресечь критическое изучение ГМО, согласно общепринятым научным стандартам она ничем не обоснована.

4.      В качестве свидетельства безопасности ГМО Nicolia и соавторы приводят данные экспериментов на животных, которые слишком непродолжительны, чтобы продемонстрировать эффекты долгосрочного воздействия на здоровье

Самые продолжительные из процитированных экспериментов проводились на грызунах в течение 90 дней, это самые длительные опыты производителей ГМО. В свете упомянутых выше работ Séralini и Malatesta недостаточность 90-дневных исследований представляется очевидной.

Краткосрочные исследования подходят для исключения острой токсичности, но они не дают достоверных данных в отношении безопасности ГМО при длительном поступлении. Эффекты, для проявления которых требуется длительный период времени, такие как рак, серьёзные повреждения органов, нарушения репродуктивной функции, тератогенность и преждевременная смерть, могут быть обнаружены лишь во время длительных опытов и исследований, проводимых на нескольких поколениях. По-видимому, Nicolia и соавторы не подозревают об этой ограниченности 90-дневных испытаний.

5.      Nicolia и соавторы не замечают проблемы несущественной эквивалентности ГМ культур и ошибочно заявляют о существовании консенсуса в отношении этой горячо обсуждаемой темы

Во всем мире при одобрении ГМ продукции производители ГМО и контролирующие органы руководствуются предположением о том, что, если ГМО на основании установленного уровня содержания некоторых основных компонентов, таких как белки, углеводы и жиры, является существенным эквивалентом своей ближайшей немодифицированной формы, ему не требуется строгая проверка на безопасность.

При более тщательных анализах, в частности при ультрасовременном молекулярном профилировании, часто обнаруживается, что ГМ культуры не являются существенными эквивалентами генетически немодифицированного аналога, что доказывает ошибочность предположения о существенной эквивалентности. Между тем Nicolia и соавторы полностью упускают из виду этот вопрос.

Из-за выбранного временного отрезка Nicolia и соавторы не рассматривают анализ состава, проведённый специалистами компании Monsantoв 1996 году, который показал, что (вопреки утверждениям авторов) принадлежащий компании ГМ сорт соевых бобов, устойчивых к глифосату, не является существенным эквивалентом аналогичной генетически немодифицированной изогенной культуры. В ГМ растении уровень ингибитора трипсина, известного аллергена, был значительно выше75.

В рамках другого исследования, совсем недавнего, а потому не попавшего в обзор Nicolia, было проведено сравнение питательного состава ГМ соевых бобов, генетически немодифицированных бобов, выращиваемых в промышленных масштабах бобов, выращенных органическим способом. В исследовании установлено, что различие между ГМ бобами, являвшимися по утверждениям производителей и регулирующих органов существенным эквивалентом своего генетически немодифицированного аналога, и генетически немодифицированными растениями составляет 100%. Также сообщалось, что ГМ соевые бобы содержали высокий уровень глифосата, тогда как в генетически немодифицированных и органических бобах подобных веществ не было обнаружено вовсе. Кроме того, органические экземпляры превосходили другие и по показателям своей питательности76, впрочем, процедура одобрения ГМ культур не предусматривает их сравнения с органическими растениями.

И хотя Nicolia и соавторы не могли включить это исследование в свой обзор, нет никакого оправдания пренебрежению с их стороны принципом, согласно которому при любой научно обоснованной оценке эквивалентности должно учитываться остаточное количество пестицида, для выращивания с которым была сконструирована ГМ культура.

Есть ещё одна показательная работа, которая соответствует временному интервалу, выбранному Nicolia и соавторами, и внесена в список 1700 исследований в приложении к обзору, но не рассматривается в его основном тексте. Результаты этого исследования демонстрируют, что при одинаковых условиях выращивания белковый профиль промышленно выращиваемой ГМ кукурузы MON810 разительно отличается от спектра белков изогенных генетически немодифицированных экземпляров77. Такие различия могут привести к неожиданным проявлениям токсичности или аллергенности. Ещё один анализ, согласно которому испытуемая ГМ культура не была существенно эквивалентна генетически немодифицированному аналогу, также не нашёл отражения в обзоре Nicoliа, хотя и был упомянут в списке 1700 работ в материалах приложения78.

Nicolia и соавторы не только игнорируют информацию, свидетельствующую о том, что определённые ГМ культуры не являются существенным эквивалентом для своих изогенных генетически немодифицированных аналогов, но и некорректно заявляют о существовании «консенсуса» насчёт обоснованности понятия существенной эквивалентности в практике оценки риска. Чтобы подкрепить это заявление, они ссылаются на два документа6,7, написанные в соавторстве экспертом Международного института медико-биологических наук (ILSI), финансируемого отраслью ГМО, Esther Kok6, и возглавлявшим на тот момент Комитет по вопросам ГМО в Европейском управлении безопасности пищевых продуктов (EFSA) Harry Kuiper. Kuiper в течение долгого времени также являлся экспертом ILSI, в том числе и после того, как начал работать в EFSA79.

Такой выбор авторитетных источников представляется спорным и помогает проиллюстрировать отсутствие единого мнения о понятии существенной эквивалентности. Независимая научно-исследовательская организация Testbiotech предоставила документальные свидетельства того, что Коk при содействии ILSI сотрудничал с компаниями — производителями ГМО и работающим в EFSA Kuiper ради продвижения понятия существенной эквивалентности, ориентированного на нужды производителей ГМО, и его внедрения в регулирующие ГМО нормы Евросоюза79. Testbiotech и общественная организация Corporate Europe Observatory заявили, что такое взаимодействие, вполне вероятно, противоречило правилам ЕС касательно независимости EFSA. Они подали жалобу на EFSA омбудсмену ЕС, указав на систему придуманных производителями ГМО правил, которую Kuiper позволили создать в Агентстве80. Кроме того, член Европарламента Bart Staes направил на эту тему парламентский запрос в Комиссию Евросоюза81.

Омбудсмен отклонил жалобу Testbiotech по формальному основанию: в документе говорилось о событиях, имевших место до того, как в EFSA были приняты нынешние правила, касающиеся конфликта интересов, а значит, правил, которые Управление могло бы нарушить, на тот момент не существовало82. Однако, принимая такое решение, чиновник не учёл того, что действующие с 2002 года нормы Евросоюза требуют, чтобы эксперты EFSA были независимы в своих действиях83.

Поскольку понятие существенной эквивалентности никогда не получало научного или юридического определения, независимые учёные с самого начала ставили его под сомнение и активно критиковали30,38,79,84–88. Несмотря на то что на практике ГМО может существенно отличаться по составу от сравниваемой с ним генетически немодифицированной культуры, компании — разработчики ГМО все же объявляют ГМО эквивалентом, а регулирующие органы принимают это обозначение.

Nicolia и соавторы признают, что литература на тему существенной эквивалентности в основном состоит из документов, написанных компаниями, которые разрабатывают и производят ГМО, но не делают очевидного вывода о том, что вследствие преобладания в литературе этой пристрастной группы авторов была создана лишь видимость единого мнения.

В 2013 году ЕС принял постановление, определяющее критерии эквивалентности при анализе состава ГМО89, но по отношению к ранее одобренным ГМО и даже к тем, процесс одобрения которых был начат, эти критерии применяться не будут. Биолог, президент независимой научно-исследовательской группы Inf ’OGM и член Высшего совета Франции по биотехнологиям Frédéric Jacquemart считает, что ни один из ранее одобренных в Европе ГМО и ни один из тех, которые находятся в процессе одобрения сейчас, не подошёл бы под такие критерии эквивалентности90.

Установленные европейским правом критерии ограничены в сфере применения, поскольку не дают определения показателям эквивалентности для токсикологических исследований. Таким образом, текущая ситуация, при которой у животных, употребляющих ГМО, часто обнаруживаются значительные отличия, впрочем, отвергаемые производителями ГМО и/или контролирующими органами как несерьёзные с точки зрения биологии, остаётся неизменной.

Утверждение Nicolia и соавторов о существовании единого мнения касательно понятия существенной эквивалентности не соответствует фактам. Этот вопрос по-прежнему остаётся спорным.

6.      Nicolia и соавторы рассматривают эксперименты на животных, проводившиеся на деньги определённой компании — разработчика ГМО, не учитывая фактор финансового давления

Nicolia и соавторы не учитывают наличие финансового давления в исследованиях на животных, проводимых отраслью ГМО. Например, в список из 1700 работ в приложении к обзору включены исследования компании Monsanto, изучающие воздействие принадлежащих компании ГМ сортов кукурузы на крыс, на основании этих исследований был сделан вывод об их безопасности73,74,92. Nicolia и соавторы не обсуждают полученные в ходе таких экспериментов результаты; они просто соглашаются с весьма противоречивым заключением работающих на Monsanto авторов. Повторный анализ статистических данных, проведённый не зависимыми от отрасли ГМО учёными, выявил признаки токсического действия на многие системы органов крыс, употреблявших ГМ кукурузу, в особенности на печень и почки38,91,93.

Огульный подход к трактовке длинного перечня исследований у Nicolia и соавторов составляет поразительный контраст с вдумчивым подходом двух других обзоров рецензируемых литературных источников. В них основное внимание уделяется оценке исследований, во время которых на основании непосредственных экспериментальных данных изучались исключительно пищевая безопасность и питательная ценность ГМ пищевых продуктов. Выводы авторов этих исследований касательно безопасности ГМ пищевых продуктов весьма отличаются от тех, к которым пришли Nicolia и соавторы.

Первый из этих двух обзоров José L. Domingo и соавторов (2011) посвящён экспериментам, изучающим воздействие ГМО на животных. Авторы установили, что исследования, результаты которых свидетельствуют о том, что ГМО безопасны, чаще всего проводились учёными, тем или иным образом связанными с компанией — разработчиком ГМО, желающей наладить серийное производство определённого ГМ продукта, тогда как авторы работ, которые выражали «порой серьёзную обеспокоенность», являлись не зависящими от отрасли ГМО исследователями15.

Хотя Nicolia и соавторы ссылаются на сам документ, этот важный вывод они не упоминают. Вместо этого они цитируют попутное замечание Domingo и соавторов о том, что публикация результатов экспериментов на животных в рецензируемых научных изданиях производителями ГМО улучшила репутацию отрасли с точки зрения «информационной открытости» — наблюдение второстепенной важности для вопроса пищевой безопасности ГМО.

Во втором обзоре проанализированы работы, изучавшие риск ГМО для здоровья человека и животных, с более пристальным вниманием к вопросу финансовой ангажированности. В обзоре подтверждено наблюдение Domingo и соавторов, обнаружившее тесную связь между наличием у авторов исследования финансовой либо профессиональной заинтересованности в деятельности отрасли ГМО60 и выводами о том, что испытуемый ГМО в той же мере безопасен и/или питателен, что и его генетически немодифицированный аналог. Этот обзор полностью проигнорирован Nicolia и соавторами, которые исключили его даже из перечня 1700 исследований, приведённых в приложении.

7.       Nicolia и соавторы выставляют научные доказательства и дискуссию о микро-РНК в неверном свете, в результате чего преуменьшается серьёзность риска и неопределённостей

На протяжении последних лет контролирующие органы безуспешно пытались оценить риск, сопряжённый с присутствием в ГМО микро-РНК (от англ. microRNA, или miRNA), — вопрос, который, как оказалось, вызывает не меньше споров, чем понятие существенной эквивалентности. Микро-РНК — это малые сигнализирующие молекулы РНК, способные оказывать регулирующее действие на экспрессию генов, что ведёт к сайленсингу (выключению) генной функции.

В ходе одного исследования (Zhang et al., 2011) было установлено, что растительные микро-РНК сохранялись во время приготовления пищи и не разрушались в пищеварительном тракте млекопитающих. Они были обнаружены в крови и тканях питавшихся ими животных, где сохраняли биологическую активность, воздействуя на экспрессию генов и важные процессы жизнедеятельности в организме подопытной особи. И хотя не на ГМ растениях исследование продемонстрировало, что микро-РНК растений могут оказывать непосредственное физиологическое воздействие на употребивших их в пищу людей и животных, преодолевая не только видовой барьер, но и границу, разделяющую царства растений и животных94.

Nicolia и соавторы обсуждают результаты Zhang и соавторов, а также другие работы на эту же тему, но в заключение успокаивающе решают, что в отношении «РНК в общем» есть

«опыт безопасного использования», поскольку это обыкновенный компонент пищи. Однако такой довод не учитывает структурные и функциональные различия молекул РНК, синтезируемых в клетках организма. Он также пренебрегает тем фактом, что при употреблении в пищу определённого ГМО человек подвергается воздействию новых, ещё неизвестных микро-РНК.

ГМО конструируют для того, чтобы они синтезировали новые, ранее ещё никогда не встречавшиеся в пищевых ресурсах микро-РНК, например молекулы, способные убивать насекомых или выключать функцию того или иного гена. «Опыта безопасного использования» в отношении подобных ГМ молекул микро-РНК не существует.

Вывод Nicolia и соавторов касается лишь химических свойств РНК. Между тем представляет риск или вызывает желаемый эффект не одна лишь химическая природа микро-

РНК, но и инструкции (иначе, информация), содержащиеся в её молекуле, другими словами, на что способна такая молекула.

Профессор Jack Heinemann, молекулярный биолог, эксперт по проблемам использования микро-РНК и автор рецензированных научных работ на эту тему95,96, прокомментировал ситуацию: «Имеющийся опыт безопасного использования молекул дцРНК (то есть двухцепочечных РНК, разновидности микро-РНК. — Примеч. ред.) клеток растений, животных, грибов и микроорганизмов, которых мы едим, не даёт оснований делать выводы о безопасности ранее неизвестных молекул дцРНК».

«Это принципиальное отличие: неблагоприятные эффекты, которые может вызывать дцРНК, определяются непосредственно последовательностью нуклеотидов в этой молекуле, а не химическими свойствами РНК. И хотя имеет место и независящий от нуклеотидной последовательности риск, которым также не следует пренебрегать, существует разница междунуклеотидными последовательностями ранее неизвестных молекул дцРНК ГМ культур и тех, что встречаются в природе, а потому рассуждения о безопасности всех дцРНК ошибочны и опасны».

Исследование Heineman и соавторов 2011 года опровергает довод об «опыте безопасного использования» на примере ГМ кукурузы компании Monsanto, сконструированной с устойчивостью к злаковому корневому червю. Корневой червь всегда питался корнями кукурузы, а корни кукурузы содержат РНК, в том числе и разновидности дцРНК. Однако когда Monsanto вставляет в клетки растения новую дцРНК, содержащую определённую последовательность нуклеотидов, съевший такую РНК злаковый червь умирает. Долгий опыт использования традиционной кукурузы в качестве источника пищи для корневого червя не спасает его от токсического воздействия новой дцРНК95.

Heineman и соавторы подчёркивают, что некорректно делать выводы о том, что микроРНК в каком-либо ГМ растении так же безопасны, как и молекулы микро-РНК, которые, возможно, присутствуют в генетически немодифицированных культурах, уже длительно употреблявшихся человеком в пищу.

Так, например, рис имеет долгую историю безопасного использования в рационе человека. Если бы рис синтезировал токсичную микро-РНК, эта культура была бы исключена из нашего рациона тысячи лет назад. Heineman и соавторы критически замечают, что опыт безопасного использования содержащего микро-РНК обычного растения распространяется на его ГМ аналог в той же степени, в какой заражённое скрейпи (почесуха овец) животное безопасно по сравнению со здоровой особью95. В химическом отношении различий между двумя животными нет, так как в организме обоих — и здорового, и инфицированного животного — содержится белок, из которого производятся прионы (прионный белок, ПрБ) — возбудители скрейпи. Однако разница в том, как свернут этот белок, делает одно животное больным, а другое — здоровым. Если он скручен неправильно, животное заболеет скрейпи. Форма белка определяет его функционирование, а различия в функционировании определят, будет ли животное жить здоровой жизнью или преждевременно погибнет от серьёзного заболевания.

Nicolia с соавторами упоминают исследование Heineman 2011 года, содержащее пример с кукурузным корневым червем95, в их списке из 1700 работ, но не рассматривают его результаты в обзоре.

Даже если Nicolia и соавторы не читали статью, им следовало бы знать о риске, сопряжённом с использованием ГМ культур, конструкция которых предусматривает наличие в них дцРНК, поскольку ещё в сентябре 2012 года в средствах массовой информации вокруг этой темы разгорелась жаркая дискуссия. Споры начались вслед за публикацией доклада Heineman и соавторов о потенциальной угрозе здоровью со стороны ГМ пшеницы, сконструированной для производства дцРНК, которая разрабатывается австралийским национальным исследовательским институтом CSIRO (Commonwealth Scientific and Industrial Research Organisation, Организация по научным и производственным исследованиям Австралии).

Последовавшая обеспокоенность публики была так велика, что британский Научный медиацентр (Science Media Centre) посчитал нужным обнародовать высказывания учёных, опровергающих данные доклада Heineman и соавторов99. Между тем в отличие от Heineman эти «поставщики цитат» никогда не публиковали монографий о микро-РНК в научных изданиях. Кроме того, согласно сообщениям независимой информационной организации по проблемам ГМО GM Watch они скрывали глубокую личную заинтересованность в деятельности производителей ГМО100.

На основе имеющихся на данный момент сведений невозможно подтвердить вывод Nicolia и соавторов о том, что в отношении молекул микро-РНК ГМ растений существует

«опыт безопасного использования». Найти оправдание их одностороннему освещению в научной дискуссии на эту тему трудно исходя из любых объективных критериев.

8.       Nicolia и соавторы игнорируют важную информацию о неблагоприятном воздействии ГМО на окружающую среду и сельское хозяйство

Пагубные последствия, данными о которых пренебрегли в обзоре Nicolia, включают токсическое воздействие ГМ Bt-содержащих культур на нецелевые организмы, разрастание устойчивых к глифосату «суперсорняков», загрязнение природных разновидностей растений трансгенными организмами, а также влияние распространения толерантных к глифосату ГМ культур на бабочек-монархов семейства данаид.

Как и в прочих частях своей работы, Nicolia и соавторы руководствуются установившейся у них практикой: они включают исследования, зафиксировавшие негативное воздействие ГМ культур на окружающую среду и сельское хозяйство, в приложение31,101–103, но игнорируют полученные этими исследованиями результаты в самом обзоре. Такой приём помогает значительно увеличить число ссылок, доказывающих безопасность ГМО, до 1700 документов, не раскрывая факт того, что эти статьи на самом деле свидетельствуют об отрицательных эффектах.

Примеры включают исследования, которые подтверждают загрязнение трансгенными организмами природных разновидностей мексиканской кукурузы104,105, и сегодня являющееся предметом беспокойства и споров, поскольку Мексика — генетический центр происхождения этого растения, а также исследование, по окончании которого был сделан вывод о том, что распространение устойчивых к глифосату ГМ культур и вытекающее из этого злоупотребление глифосатными гербицидами стало причиной сильного селекционного давления, приведшего к развитию многих устойчивых сорняков31.

Другая работа 2012 года, давшая чрезвычайно критическую оценку устойчивым к гербицидам ГМ культур, не попала даже в список 1700 публикаций. В ней говорится о том, что

«в борьбе с сельскохозяйственными сорняками укрепилась одна-единственная тактика — использование устойчивых к гербицидам культур, в то время как требуется делать больший акцент на комплексные меры, сохраняющие рациональность в течение долгого времени». По поводу создания культур, резистентных к воздействию нескольких гербицидов, — реакции производителей ГМО на появление устойчивых сорняков — авторы исследования высказались пессимистично, так как «культуры с внедрёнными генами резистентности к гербицидам, скорее всего, приведут к росту устойчивости сорняков… эти культуры будут способствовать существенному увеличению объёмов используемых гербицидов, что чревато негативными последствиями для состояния окружающей среды». Вывод учёных гласит:

«Обеспеченное новыми генетическими признаками временное решение будет потворствовать дальнейшему пренебрежению изысканиями, финансируемыми за счёт государства, и расширению комплекса мер по борьбе с сорняками».

Интерпретация данных о токсических эффектах ГМ инсектицидных культур на нецелевые организмы, приводимая Nicolia и соавторами, — это яркий пример пристрастной и недостоверной подачи информации. Они заявляют: «Есть много литературы, в которой анализируется воздействие на биоразнообразие нецелевых видов (птиц, змей, нецелевых членистоногих, почвенной макрои микрофауны) и приводится мало либо никаких свидетельств отрицательного влияния трансгенных культур».

Однако они приходят к такому заключению лишь потому, что упустили из вида некоторые немаловажные исследования и неверно истолковали результаты других. Их изложение создаёт ложное впечатление о существовании крупных разногласий среди учёных касательно воздействия Bt-токсина на нецелевые организмы, и 10-летний временной отрезок их анализа помогает им в этом.

Разногласия начались в середине 1990-х годов, когда группа учёных под руководством доктора Angelika Hilbeck показала, что содержащиеся в ГМ инсектицидных растениях Btтоксины микробного происхождения вызывают смертельное воздействие на личинок полезной для фермеров златоглазки при введении токсинов в пищеварительные органы личинок напрямую либо вместе с мелкими насекомыми, служащими для них пищей, в соответствии с протоколом, обеспечивающим усвоение этих веществ107,108,109. В 2009 году другой коллектив, также возглавляемый доктором Hilbeck (Schmidt et al., 2009), обнаружил, что даже при самых низких испытанных концентрациях Bt-токсины были причиной роста смертности личинок божьей коровки, ещё одного полезного насекомого101. Божьи коровки имеют практическую ценность для фермеров, так как уничтожают патогенные виды плесени и таких вредителей, как тля.

На основании этого исследования и ещё более 30 других работ в 2009 году в Германии было запрещено выращивание принадлежащей Monsanto ГМ инсектицидной кукурузы разновидности MON810110, которая содержит один из Bt-токсинов, оказывающих — как обнаружила команда Hilbeck — вредное действие на нецелевых насекомых101.

Nicolia и коллеги внесли исследование доктора Hilbeck о воздействии Bt-токсинов на личинок божьей коровки в свой перечень из 1700 работ в приложении, но в самом обзоре его не упоминают.

Позднее были проведены повторные изыскания, видимо, для того, чтобы доказать ложность результатов, полученных командой Hilbeck, и разрушить научную основу запрета в Германии. Эти опровергающие исследования подтвердили безопасность Bt-токсинов для златоглазки и божьей коровки. Авторы одного опровергающего экспериментального исследования (Alvarez-Alfageme et al., 2011) не нашли каких-либо вредных эффектов у личинок божьей коровки, употреблявших в пищу Bt-токсины, и заявили, что «предполагаемые пагубные эффекты», обнаруженные Schmidt и коллегами, проявились из-за «недоработок в дизайне исследования и его процедурах».

Nicolia и соавторы включили в свой список из 1700 работ несколько таких опровергающих исследований. Однако они не стали ссылаться на последующие исследования Hilbeck и соавторов, доказывающие плохое качество дизайна и исполнения этих опровергающих исследований. Hilbeck и коллеги обнаружили, что причиной невозможности получить такие же результаты в опровергающих экспериментах с обоими нецелевыми организмами — златоглазкой и божьей коровкой — оказались изменения в протоколах тестирования.

Одно из последующих исследований Hilbeck и соавторов показало, что златоглазки не могли проглатывать Bt-токсины в той форме, в какой им их предлагали авторы опровергающих опытов — нанесёнными слоем на яйца моли, поскольку устройство их ротового аппарата исключает проглатывание110. Это равносильно тестированию лекарства, предназначенного для приёма внутрь, на наличие побочных эффектов путем нанесения на кожу с гарантией, что ни один испытуемый в действительности его не проглотит.

Регулирующие органы США и Евросоюза в течение многих лет считали эти неадекватные исследования приемлемыми в качестве достоверного свидетельства безопасности для нецелевых организмов, пока Управление по охране окружающей среды США (United States Environmental Protection Agency, USEPA) не признало наконец, что протокол вышеупомянутого исследования был непригоден для изучения златоглазок. Другими словами, этот тест на биобезопасность был не способен обнаружить токсическое воздействие даже тогда, когда оно имело место. Между тем USEPA не стало задним числом признавать заслуги исследований, в ходе которых было обеспечено надлежащее усвоение Bt-токсина, или пересматривать своё решение касательно златоглазок. Вместо этого Управление предпочло и дальше не обращать внимания на эту неудобную информацию и просто предложило, чтобы в будущих программах испытаний этот обременительно восприимчивый вид был заменён на насекомое, которое, как уже установила команда Hilbeck, нечувствительно к Bt-токсинам. В свою очередь, Европейское управление по безопасности пищевых продуктов (EFSA) в Евросоюзе до настоящего времени ни в одном из своих заключений не подтвердило неадекватность этих тестов на биобезопасность110.

Hilbeck и коллеги также продолжили эксперименты, чтобы проверить утверждения авторов опровергающего исследования личинок божьей коровки (Alvarez-Alfageme et al., 2011114)110,117. И в этом случае было продемонстрировано, что результаты опровергающего исследования являются следствием неприемлемых изменений протоколов. Команда AlvarezAlfageme кормила подмешанными в сахарный раствор Bt-токсинами личинок божьей коровки только раз в 24 часа во время каждой из четырёх личиночных стадий, после чего, скармливая насекомым обычную пищу, позволяла им восстанавливаться. С другой стороны, Schmidt с соавторами непрерывно подвергал личинок воздействию в течение 9–10 дней101 — иной сценарий развития событий, представляющийся более вероятным в природных условиях.

Hilbeck и коллеги воспроизвели методологию Alvarez-Alfageme и обнаружили, что через нескольких часов вода в сахарном растворе, посредством которого личинкам скармливался Bt-токсин, совершенно испарилась. Следовательно, маловероятно, что личинки в эксперименте Alvarez-Alfageme смогли, как об этом было заявлено, хотя бы проглотить Bt-токсин. Смертельное действие Bt-токсинов проявилось после того, как Hilbeck с соавторами сделал их постоянно доступными для личинок божьей коровки117.

Комментируя разногласия, Hilbeck и коллеги высказались критически по поводу агрессивного тона, деталей ненаучного характера и «скоординированного характера» трёх исследований, которые оспаривали первоначальные результаты работы Schmidt. Учёные отметили, что «якобы категоричные опровержения» и «намеренные ответные исследования», которые регулярно появляются в ответ на данные рецензированных публикаций на тему потенциального вреда ГМО, также являлись элементами научной дискуссии о риске, сопряжённом с курением табака, использованием асбеста, бисфенола А (химического вещества с сомнительной репутацией, используемого в пищевой упаковочной пластиковой таре) и мобильных телефонов110.

Кроме того, Hilbeck и коллеги осудили «двойные стандарты», из-за которых EFSA излишне тщательно рассматривает работы, привлекающие внимание к риску, связанному с использованием ГМ культур, одновременно не замечая очевидные недоработки в исследованиях, отстаивающих безопасность ГМ культур110.

Несмотря на то что два подтверждающих эмпирических исследования коллектива Hilbeck110,117 соответствуют временному интервалу, выбранному Nicolia и соавторами, последние по непонятным причинам не упоминают об этих работах даже в материалах приложения. Они совершенно игнорируют работы команды Hilbeckк, с научной точки зрения разгромные для ущербных опровергающих исследований.

Взамен Nicolia и коллеги завершают обсуждение проблемы воздействия ГМ Bt-культур на нецелевых членистоногих ссылками на два обзора, дающих положительное заключение о безопасности Bt-культур. Авторы первого обзора (Gatehouse et al.) допускают, что «после употребления ГМ культур и/или экспрессированных такими культурами инсектицидных белков у хищных членистоногих и паразитирующих организмов действительно наблюдаются некоторые признаки негативного воздействия». Однако Gatehouse и коллеги убедили себя в целесообразности ГМ инсектицидных растений, полагая, что они заменяют систему, зависящую от химических инсектицидов: «Сравнительно немногочисленных отрицательных последствий, которые были зафиксированы, существенно меньше, чем тех, которые проявились бы при традиционном методе, использующем пестициды»118.

Gatehouse и соавторы не учли такие крайне важные факторы, как: число фермеров, выращивающих сельскохозяйственные культуры без пестицидов или при минимальном их использовании в агроэкологических системах или системах с комплексной защитой растений от вредителей; чрезвычайно изменчивый характер использования пестицидов в годы высокой или низкой активности вредителей; рост устойчивости вредных насекомых к ГМ Bt-культурам и появление вторичных вредителей, в результате чего фермеры вынуждены снова применять химические инсектициды; профилактическая инсектицидная обработка семян даже ГМ Bt-культур, цель которой — контроль вредителей, нечувствительных к Btтоксинам.

Следует особо отметить, что Gatehouse и коллеги не приводят никаких данных, напрямую сравнивающих экологические последствия выращивания ГМ Bt-культур с результатами какого-либо альтернативного метода борьбы с вредными насекомыми. Для сравнения с Bt-культурами они просто выбирают некий «метод, опирающийся на пестициды». Определения этому наиболее неблагоприятному методу Gatehouse и коллеги не дают, как не дают они и оценки его типичности в контексте обычной практики ведения сельского хозяйства. Это серьёзное упущение, если учесть, что в середине 1990-х годов, до того, как была внедрена синтезирующая Bt-токсин ГМ инсектицидная кукуруза, в США какими-либо инсектицидами обрабатывалось менее трети всей выращиваемой там кукурузы119. Основываясь на не получившем определения «методе, опирающемся на использование пестицидов», Gatehouse с соавторами делают вывод, что ГМ Bt-культуры являются меньшим из двух зол118.

В одном сравнительном анализе результатов нескольких работ, посвящённых изучению воздействия ГМ Bt-культур на нецелевых беспозвоночных животных, в качестве модели для сравнения исследователи использовали поля, на которых не применялись пестициды, и в отношении Bt-культур они пришли к выводу, прямо противоположному заключению Gatehouse и коллег. В ходе метаанализа они наблюдали значительное сокращение (по сравнению с полями, на которых не применялись пестициды) числа нецелевых беспозвоночных в местах, где выращивались разновидности Bt-кукурузы, экспрессирующие белок типа Cry1Ab, в общем, и где возделывалась кукуруза разновидности MON810 (единственный сорт ГМ кукурузы, выращиваемой в Европе в промышленных масштабах) в частности. В случаях когда на полях с генетически немодифицированными культурами применялись инсектициды, беспозвоночные животные в целом чаще всего встречались на полях с кукурузой, экспрессирующей белок Cry1Ab, но не там, где росла её разновидность MON810120. Эти наблюдения свидетельствуют о том, что в отношении ГМ культур в целом и разновидности MON810 в частности на основании одних и тех же данных можно прийти к противоположным выводам в зависимости от того, какая модель используется для сравнения.

Один из уроков, который можно извлечь из этого сравнительного исследования, заключается в следующем: решение о том, на какие вопросы нужно искать ответы в научных изысканиях, должны принимать не только учёные и, тем более, не биотехнологические и агрохимические транснациональные корпорации, эта роль принадлежит обществу как единому целому и основана на его задачах в сферах защиты окружающей среды и производства продуктов питания.

Второй обзор, на который ссылаются Nicolia и соавторы, чтобы опровергнуть воздействие ГМ Bt-культур на нецелевых членистоногих, принадлежит Shelton и коллегам, он был опубликован в 2009 году.

К сожалению, для объективности обзора Nicolia Shelton и соавторы в основном полагались на исследования, упомянутые выше, ущербность и неадекватность методов которых была впоследствии доказана Hilbeck и коллегами110. Отказавшись принять во внимание более поздние эксперименты команды Hilbeck и давая последнее слово на эту тему Shelton и коллегам, Nicolia и соавторы искажают существующие научные знания и связанную с ними научную дискуссию.

9.   Nicolia и коллеги уклоняются от обсуждения исследований бабочек-монархов

Бабочки-монархи считаются важным индикаторным видом, на примере которого оценивается влияние ГМ культур на многочисленные виды нецелевых насекомых, живущих в сельскохозяйственной среде, где культивируются ГМ растения. Тем не менее Nicolia и коллеги игнорируют научные споры о последствиях воздействия ГМ культур на бабочек-монархов, приведшие к неблагоприятным для сторонников ГМО выводам.

Исходное лабораторное исследование Losey и коллег, проведённое в 1999 году, а потому не попавшее во временной срез обзора Nicolia, показало, что после употребления пыльцы ГМ Bt-кукурузы (трансформация Bt11) среди личинок бабочки-монарха наблюдался более высокий уровень смертности, чем среди личинок, питавшихся генетически немодифицированной пыльцой122. Работа Losey была раскритикована из-за того, что учёные якобы использовали неправдоподобные дозы пыльцы, содержащей Bt-токсин. Однако последующее исследование Jesse и Obrycki (2000 года, также не отвечающее временным рамкам Nicolia и коллег), в котором учёными использовались реалистичные дозы, также обнаружило смертельное действие кукурузной пыльцы (трансформации Bt176 и Bt11).

Ещё одна группа исследователей (Hellmich et al., 2001) продолжила эти эксперименты и выявила существенное замедление роста и увеличение смертности среди личинок монарха, подвергнутых воздействию двух из четырёх типов очищенного Bt-токсина (Cry1Ab и Cry1Ac). Между тем единственная пыльца Bt-кукурузы, которая неизменно оказывала отрицательное воздействие на личинок монарха, принадлежала трансформации Bt176 — разновидности ГМ кукурузы, изъятой из оборота производителями ГМО уже после нескольких лет выращивания. Авторы высказались критически в отношении результатов, полученных Jesse и Obrycki, на том основании, что пыльца, которой кормили личинок, возможно, была загрязнена пыльниками кукурузы (то есть частями тычинки, где содержится пыльца), в которых концентрация Bt-токсина гораздо выше, чем в пыльце. Учёные сомневались, что личинки бабочки-монарха в полевых условиях столкнутся с частицами пыльников и что эти насекомые смогут употреблять пыльники целиком.

Jesse и Obrycki продолжили изыскания и опубликовали свои результаты в 2004 году, попав в установленный Nicolia и коллегами временной интервал. Несмотря на это, Nicolia и соавторы исключили эту работу из своих материалов. Дальнейшие исследования Jesse и Obrycki обнаружили устойчивую закономерность между ростом уровня смертности и потреблением личинками монарха пыльцы кукурузы трансформации Bt11 и пыльников, естественным образом попавших на выделяющие млечный сок ваточники, растущие в поле. Учёные наблюдали за тем, как личинки поедали пыльники, прилипшие к вышеупомянутым растениям из-за влаги от осадков и росы, что подтверждает возможность употребления пыльников личинками бабочки-монарха. Исследователи отметили, что «пыльники не являются экспериментальным загрязнением, как предположили Hellmich и соавторы… но представляют собой потенциальный источник Bt-токсина, который необходимо учитывать». Они пришли к заключению, что рост смертности среди обитающих на полях с Bt-кукурузой личинок монарха из-за употребления ими прилипших к выделяющим млечный сок растениям трансгенных Bt-пыльников и пыльцы, «по всей видимости, может нанести вред популяциям бабочки-монарха».

В обзоре научной литературы на тему воздействия ГМ Bt-культур на бабочку-монарха (также не попавшего в список упомянутых Nicolia и соавторами) касательно опубликованной в 2004 году работы Jesse и Obrycki был сделан следующий вывод: хотя отмеченная учёными закономерность не соответствует уровню достоверности, обычно требуемому для экологических исследований, полученные ими результаты демонстрируют, что «для количественной оценки возможных последствий воздействия крупномасштабного культивирования Bt-кукурузы на личинок бабочки-монарха необходимы многолетние полевые исследования и важно тщательно исследовать интенсивность гибели насекомых в пределах поля, вызванной налипшими тканями кукурузы, в том числе пыльцой и пыльниками».

Упомянутое в материалах приложения, но не рассматриваемое в самом обзоре Nicolia исследование хронического воздействия, проведённое Dively и коллегами (2004), показало, что число достигших зрелости личинок монарха, употреблявших в пищу пыльцу Bt-кукурузы разновидностей Bt11 и MON810, на 23,7% меньше числа тех, которые питались пыльцой неинсектицидного сорта. Тем не менее Dively и соавторы преуменьшили значимость этих данных, придя к заключению, что употребление пыльцы Bt-кукурузы может увеличить смертность среди популяций монарха лишь на дополнительные 0,6%.

Прения вокруг последствий воздействия пыльцы ГМ Bt-кукурузы на бабочку-монарха должны были, по крайней мере, привести Nicolia с соавторами к выводу о том, что единого мнения в отношении безопасности Bt-культур для нецелевых организмов не существует, вместо заявления о том, что «свидетельств отрицательного воздействия мало либо вовсе нет».

После того как в 2012–2013 годах появились новые тревожные данные, научная дискуссия касательно того, наносят ли Bt-культуры вред бабочкам-монархам, приняла новое направление. На этот раз виновником ущерба были признаны не Bt-культуры, а увеличившееся вследствие распространения устойчивых к глифосату ГМ культур применение глифосатного гербицида.

Во-первых, во время зимнего учёта 2012–2013 годов уровень численности зимующей в Мексике североамериканской популяции бабочки-монарха оказался самым низким из когда-либо зафиксированных — снижение числа особей составило 59% по сравнению с предыдущим годом. По мнению эколога-энтомолога Orley R. «Chip» Taylor, основателя программы сохранения бабочки-монарха Monarch Watch, причина резкого сокращения численности популяции заключается в распространении устойчивых к глифосату ГМ культур и следующим за ним злоупотреблении глифосатными гербицидами. Опрыскивание глифосатом уничтожило ваточники — растения, являвшиеся основным источником пищи для монархов.

Во-вторых, точку зрения Taylor подтвердило рецензированное исследование (Pleasants, Oberhauser, 2012), не попавшее в составленный Nicolia и коллегами список из 1700 работ. В ходе исследования было установлено, что в период с 1999 по 2010 год на Среднем Западе США численность растения ваточника сократилось на 58%, а популяций бабочки-монарха — на 81%. Это сокращение происходило одновременно с увеличением высевания устойчивой к глифосату ГМ кукурузы и соевых бобов и последующим ростом объёмов распыляемого глифосатного гербицида, используемого для контроля над сорняками, в том числе и над ваточниками. Pleasants и Oberhauser полагают, что исчезновение сельскохозяйственных разновидностей ваточника является одной из основных причин сокращения популяции бабочки-монарха.

До сих пор абсолютно неизученным остаётся вопрос воздействия ГМ культурнового типа — с множественными новыми признаками, среди прочего обеспечивающими одновременно синтез Bt-токсинов и устойчивость к гербицидам, — на тех немногих личинок монарха, что пока ещё остаются на Среднем Западе США. Подобные культуры, например кукуруза разновидности SmartStax, содержат небывало высокий уровень нескольких Btтоксинов130.

В обзоре Nicolia и соавторов бабочки-монархи даже не упоминаются. Однако в составленном ими списке из 1700 работ есть статья о Bt-культурах и бабочке-монархе, опубликованная в 2002 году Gatehouse и коллегами, в которой сделан вывод, что хозяйственное крупномасштабное возделывание Bt-гибридов кукурузы не представляет «существенного риска» для популяции бабочки-монарха.

В заключение следует отметить, что Nicolia и соавторы ссылаются на литературу о воздействии ГМ Bt-культур на бабочек-монархов выборочно и не рассматривают убедительные результаты недавних исследований, которые свидетельствуют об отрицательном воздействии устойчивых к глифосату ГМ культур на среду обитания бабочки-монарха.

10.   Nicolia и коллеги не смогли доказать существование единодушного мнения касательно безопасности ГМО и сами признают, что этот вопрос «интенсивно обсуждается»

Несмотря на то что Nicolia с соавторами заявляют, что их цель — «уловить единое научное мнение» о безопасности ГМО, они в отличие от тех, кто ссылается на их обзор для продвижения ГМО, не делают вывод о наличии консенсуса по этому вопросу. Напротив, они совершенно правильно говорят об «интенсивной дискуссии» по данной проблеме. Принимая во внимание это признание, использование сторонниками ГМО обзора Nicolia в качестве свидетельства существования единого научного мнения касательно ГМО представляется неуместным.

Однако Nicolia и соавторы также заявляют: «Проведённые до настоящего дня научные изыскания пока не обнаружили какой-либо значительной угрозы, напрямую связанной с использованием ГМ культур». Заявляя подобное, они игнорируют либо не принимают всерьёз многочисленные данные (количество которых постоянно растёт) о вредном воздействии, обнародованные в рецензированных публикациях (рассмотренных выше), в том числе в документах, на которые они ссылаются в своём перечне из 1700 работ.

В 2013 году почти 300 учёных из разных стран подписали совместное заявление, в котором говорится о том, что «никакого научного консенсуса о безопасности ГМО не существует» и некоторые последние исследования «дают серьёзные основания для беспокойства».

11.    Nicolia и коллеги делают голословные заявления

Многие заявления Nicolia и соавторов ничем не обоснованы. Так, например, они утверждают, что ГМ культуры могут играть роль «важного инструмента» при производстве здоровой пищи, что использование данного инструмента дешевле и оказывает меньшее давление на окружающую среду, но никак не объясняют, как этого достичь, и не представляют каких-либо доказательств в поддержку своего утверждения.

Nicolia и коллеги также заявляют, что отчёт Комиссии Евросоюза «Десять лет исследований ГМО при финансовой поддержке ЕС» завершается выводом о том, что ГМ культуры не представляют большего риска, чем традиционно выращенные растения. Тем не менее в отчёте Еврокомиссии содержится очень мало фактической информации с оценкой того, что безопаснее, а что представляет большую угрозу: трансгенные или же генетически немодифицированные пищевые продукты. Было проведено лишь несколько исследований, изучавших воздействие компонентов рациона на здоровье животных, на которые ссылаются авторы отчёта, но ни в одном из них не использовались ГМ культуры серийного производства. Эти эксперименты выявили неожиданные отрицательные свойства исследуемых ГМ пищевых продуктов.

Таким образом, утверждения о том, что отчёт Еврокомиссии подтверждает, что ГМ растения не представляют большего риска, чем генетически немодифицированные пищевые продукты, лишены оснований и противоречат немногочисленным токсикологическим данным, полученным в ходе изысканий в рамках этой исследовательской программы.